АВТОРЕФЕРАТЫ   ДИССЕРТАЦИЙ   ДОКТОРА   ПОЛИТИЧЕСКИХ   НАУК

АНОНС           ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ       ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

 СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Во ВВЕДЕНИИ обосновывается актуальность избранной темы и ее новизна, сформулированы цели и задачи исследования, раскрывается его практическая значимость, характеризуются основные источники и литература, использованные при написании диссертации.

В ПЕРВОЙ ГЛАВЕ – «Саудовско-советские отношения: ранний этап взаимодействия сторон, региональный и международный контекст» речь идет об обстоятельствах установления в феврале 1924 г. саудовско-советских дипломатических отношений в контексте существовавшей в то время международной и региональной ситуации и об эволюции этих отношений. Особое внимание в этой главе уделяется устремлениям обеих сторон, стремившихся, используя двусторонние контакты, решить свои задачи, прежде всего, на региональном – ближневосточном – уровне. Наконец, в этой главе рассматриваются причины стагнации и последующего упадка саудовско-советских контактов в ходе первого этапа их развития.

Опора на саудовские и советские/российские документы позволяет утверждать, что основатель современного саудовского государства король Ибн Сауд нуждался в укреплении независимости созданной им державы (где после включения в ее состав Хиджаза) располагались основные святыни ислама. Он полагал, что советское дипломатическое признание станет основой для дальнейшей трансформации королевства в полноправный субъект международных отношений. В свою очередь, Советский Союз апеллировал к идее «самоопределения народов». Становясь ее защитником и содействуя ее претворению в жизнь, советская держава не только признавала самостоятельный статус руководимого Ибн Саудом государства, но и, делая акцент на дружбе с ним, предлагала ему свою помощь в решении выдвигавшихся саудовским монархом задач.

Этот вывод подтверждается и анализом содержания работ как саудовских, так и российских авторов, рассматривавших развитие саудовско-советских отношений на раннем этапе их эволюции. Для саудовской постановки вопроса характерны, в этой связи, несколько положений. Это, во-первых, то, что инициатором установления дипломатических отношений между обеими странами выступала советская сторона. Во-вторых, эта инициатива продолжала, несмотря на то, что, казалось бы, ставшая Советским Союзом постреволюционная Россия полностью порывала с наследием своего предшественника, традицию соперничества с Великобританией в регионе к югу от советской границы. В-третьих, возможность советского проникновения в регион арабского мира определялась не внешними, а внутренними для этого региона причинами, в том числе, и тем, что создание саудовского государства трансформировало местную систему международных отношений. Наконец, в-четвертых, саудовская сторона была не менее чем ее советский партнер, заинтересована в установлении прямых связей с Советским Союзом.

Выводы российских авторов лишь в малой степени отличаются от тех, к которым приходили их саудовские коллеги. Их можно было бы резюмировать следующим образом. Во-первых, Советский Союз стремился к отношениям с Саудовским королевством в рамках общей линии своей политики, направленной на прорыв установленной в отношении его Западом дипломатической блокады. В силу этого обстоятельства Советский Союз и инициировал контакты с государством Ибн Сауда. Во-вторых, в Советском Союзе считали Ибн Сауда поборником независимости колониальных народов, действия которого были объективно направлены против ближневосточных позиций Великобритании. Это означало, в-третьих, выдвижение задачи его всемерной поддержки, имея в виду и то, что эта поддержка способствовала бы (в силу того, что в состав саудовского государства был включен и Хиджаз с его мусульманскими святынями) подъему антибританского движения на арабском и мусульманском Востоке. Наконец, в-четвертых, заинтересованность Ибн Сауда в экономических связях с Советским Союзом позволила бы советскому государству в определенной степени успешно решать и собственные внутренние проблемы.

Тем не менее, ни саудовские, ни российские авторы, в конечном итоге, не дают ответа на вопрос, который является принципиальным для раннего этапа саудовско-советского взаимодействия. Почему же, в конечном итоге, несмотря на очевидное совпадение позиций обеих сторон, как и их заинтересованности во взаимных контактах, отношения между обоими государствами оказались недолговечными?

Одной из составляющих ответа на этот вопрос выступает самоидентификация каждой из сторон саудовско-советского межгосударственного взаимодействия. Если Саудовское королевство уже в момент своего формирования и на протяжении всей эпохи своего существования определяло себя как «мусульманское государство», то Советский Союз рассматривал себя в качестве страны «победившего пролетариата». Самоидентификация каждой из сторон предопределяла проводившейся ею миссионерский внешнеполитический курс и его основные параметры, определявшиеся в саудовском случае исламскими ценностями, а в советском – идеей мировой революции. Это означало, в том числе, что сферой саудовской внешней политики выступало арабо-мусульман­ское геополитическое пространство. В свою очередь, идеологема «интернационализма», с помощью которой легитимировалось советское государство и проводимая им внешняя политика, включала в себя, в том числе, и идею союза страны «победившего пролетариата» с «национально-освободительным движением угнетенных народов Востока». Сфера советской внешней политики оказывалась не региональной, как саудовская, а действительно международной.

Однако советские контакты со странами Востока (включая Саудовскую Аравию) были ограничены. Советский Союз мог поддерживать и поддерживал Ибн Сауда только в той мере и лишь в течение того времени, пока основатель современного саудовского государства проводил антианглийский внутри - и внешнеполитический курс. Не приходится сомневаться в том, что в советское понимание этого курса могло вкладываться различное содержание, этот курс мог, что зависело от конкретных обстоятельств развития и международной обстановки, и внутриполитического положения в самом Советском Союзе, как и в Саудовской Аравии, по-разному интерпретироваться. Саудовско-советские отношения оказались заложником того понимания советскими лидерами основного их содержания, на которое оказывало свое влияние множество обстоятельств как внутреннего, так и внешнего характера. Это доказывало развитие саудовско-советских связей в1920-1930 гг.

Для успешного развития саудовско-советских связей действительно существовали весомые субъективные и объективные предпосылки. Ими были, например, личные качества обоих советских дипломатических представителей в Джидде – «мусульман» К. Хакимова и Н. Тюрякулова. Советский Союз во многом укреплял свои контакты с Ибн Саудом, содействовав обретению им в ходе Мекканского мусульманского конгресса (в работе которого принимала участие и делегация советских мусульман во главе с муфтием уфимского Центрального Духовного Управления мусульман – ЦДУМ Р. Фахрутдиновым) в июне 1926 г. статуса «Хранителя» хиджазских мусульманских святынь. В Советском Союзе начинали видеть в Ибн Сауде «лидера» арабо-мусульманского мира.

Однако уже в конце 1920 гг. во взаимоотношениях между обеими странами начинали возникать существенные трения. Они появлялись, прежде всего, в связи с тем, что в Москве отказывались признать саудовские требования о получении отчислений с советских мусульманских вакуфов. Этот отказ может быть объяснен самой природой атеистического государства. Но в равной мере трения порождались и отсутствием в Мекке и Медине советских мусульманских паломников в сезон хаджа. В дальнейшем же, все более усиливавшееся в Советском Союзе наступление на ислам, поставившее под вопрос существование ЦДУМ, лишь углубляло эти трения.

Тем не менее, вопрос о стагнации и упадке саудовско-советских отношений может быть рассмотрен и с других точек зрения.

Анализ, прежде всего, советских документов показывает, что Ибн Сауд был способен развивать отношения с Советским Союзом даже в период наступления на советское исламское сообщество. Не случайно, что подписание саудовско-советского торгового соглашения произошло в середине 1930 гг., а его подписанию предшествовал состоявшийся в мае 1932 г. официальный визит сына основателя государства (будущего короля) и его наместника в Хиджазе принца Фейсала бен Абдель Сауда в Москву. Не саудовский монарх, а советская сторона инициировала ликвидацию в сентябре 1938 г. своей дипломатической миссии в Джидде. Причины этого шага кроются в том, что государство Ибн Сауда не стало «центром притяжения революционных сил» Ближнего Востока, в числе которых были и местные коммунисты. В Советском Союзе начинали все более склоняться к мысли о том, что контакты саудовского монарха с Советским Союзом нужны ему не для «решительного противостояния» региональному господству Великобритании, а всего лишь для «ограничения» и «сдерживания» этого господства.

Это подтверждал, прежде всего, курс Ибн Сауда, направленный на заключение соглашений об отказе от претензий на территорию английских протекторатов, княжеств зоны Персидского залива – Кувейта, Катара, Бахрейна и Омана. Однако в равной мере это относится и к соглашениям, которые в 1920-1930 гг. окончательно демаркировали саудовско-трансиорданскую и саудовско-иракскую границы. Проводя квалифицировавшуюся им как «умеренную» линию в своих отношениях с ведущей державой региона – Великобританией, Ибн Сауд добивался главного – признание его суверенитета первоначально над Недждом и завоеванным им еще до 1915 г. побережьем Персидского залива, а затем и над Хиджазом.

Проявляя «умеренность», основатель современного саудовского государства оставался в полной мере «целенаправленным» политиком, - он настойчиво и последовательно «объединял аравийские земли». Однако в Советском Союзе, в конечном итоге, посчитали столь прагматичную линию поведения недостаточно «революционной».

Во ВТОРОЙ ГЛАВЕ «Саудовско-советские отношения: 1940-1980 гг.» рассматривается период замороженного состояния саудовско-советских отношений, продолжавшийся с конца 1930 и до начала 1990 гг. В этой связи в главе анализируются изменения, происшедшие в мире и в регионе Ближнего Востока с позиций, как Советского Союза, так и Саудовской Аравии. Одновременно в ней рассматривается процесс становления зон «конфликтного взаимодействия» между обоими государствами в качестве основного препятствия на пути восстановления прямых саудовско-советских межгосударственных контактов. Наконец, в главе анализируются образы каждой из стран в общественном мнении ее «конфликтного партнера» в системе международных отношений.

После окончания второй мировой войны произошли коренные перемены не только в сфере ближневосточных, но и международных отношений. Речь шла не только о повышении роли Советского Союза, ставшего признанной великой державой, а, в дальнейшем, наряду с Соединенными Штатами, и одним из полюсов мировой биполярной системы, но и о превращении Саудовской Аравии в «центр силы» регионального пространства Ближнего Востока и арабского мира. В свою очередь, повышение роли Советского Союза в международном масштабе предполагало, что в развитии контактов с ним были заинтересованы и обретавшие независимость государства ближневосточного региона.

Окончание второй мировой войны сопровождалось этапом деколонизации, когда страны арабского мира и Ближнего Востока постепенно обретали статус суверенных политических образований и становились актерами вновь трансформировавшейся региональной системы международных отношений. Их деятельность в этом качестве была немыслима без установления того или иного уровня связей с великими державами. Советский Союз был одной из них. Он открыто провозгласил свое противостояние бывшим метрополиям и рассматривался вновь возникавшими субъектами ближневосточной политики как сила, способная оказать им содействие в создании отвечавшей их интересам системы межгосударственных связей регионального уровня. Эпоха 1940-1950 гг. стала началом последовательного формирования советско-арабских и советско-ближневосточных связей и контактов. Тем не менее, Саудовское королевство оставалось вне сферы этих связей, хотя и оно, и Советский Союз были заинтересованы в ослаблении региональной гегемонии европейских держав, в первую очередь, Великобритании.

После окончания второй мировой войны точка зрения, согласно которой прямые саудовско-советские контакты невозможны, высказывалась, в первую очередь, Ибн Саудом. Он подчеркивал, их нежелательность потому, что советская политика представляла собой, по его мнению, «прямую угрозу» интересам арабского мира, «распространяя в арабских государствах атеизм и безбожие». Но осуждение атеистической сущности советского государства, как и проводимого им политического курса, было всего лишь орудием сохранения статус-кво в сфере саудовско-советских связей в эпоху начинавшей свое становление новой конфигурации системы международных отношений.

Расширение числа субъектов арабской и ближневосточной региональной системы значительно четче, чем в годы, предшествовавшие второй мировой войне, акцентировали основы саудовской внешней политики. Отныне проблема «арабской солидарности» интерпретировалась как «координация действий арабских стран вне зависимости от природы существующих в них режимов». Одновременно, вопрос об «исламском сотрудничестве» предполагал расширение саудовского влияния в мусульманском мире. В свою очередь, провозглашавшиеся королевством в качестве основы его внешней политики принципы «солидарности», «взаимопомощи» и «совещательности» интерпретировались как отказ от силового вмешательства во внутренние дела друг друга вновь возникших субъектов международных отношений.

Окружающее саудовское государство геополитическое пространство действительно серьезно менялось. Это приводило к тому, что система ближневосточных и межарабских отношений стала включать более значительный список акторов, стремившихся стать новыми региональными «центрами силы», что определялось и задачей решения возникавших перед ними внутренних и внешних проблем (а не только сугубо военными или экономическими факторами). Ближневосточная и арабская система международных отношений продолжала свое формирование, и важнейшим показателем происходивших в ней изменений стало то, что на месте бывших протогосударств на карте Ближнего Востока появлялись реальные государства, каждое из которых стремилось стать центром влияния для окружающего это государство геополитического пространства.

Перед Ибн Саудом возникла задача модификации принципов саудовской внешней политики, направленная на институциализацию новой системы отношений в регионе Ближнего Востока и арабского мира. На это была направлена деятельность королевства, ставшего одним из инициаторов создания ЛАГ, рассматривавшейся в Саудовской Аравии как инструмент становления региональной блоковой организации и сужения сферы английского влияния. Вместе с тем, главным направлением саудовского курса на институционализацию ближневосточной системы международных отношений после второй мировой войны стала политика королевства по отношению к событиям в Палестине, предполагавшая усиление роли Саудовской Аравии в качестве «центра силы» ближневосточного региона. Идеологическая нюансировка этой позиции была очевидна. Саудовское королевство поддерживало арабо-палестинское национальное движение, подчеркивая, что оно защищает «исламские святыни» Палестины как продолжение «святынь», «Хранителем» которых был саудовский монарх. Однако, в любом случае, противодействие Ибн Сауда созданию Израиля было одним из методов сохранения и расширения саудовского регионального влияния.

В свою очередь, в Советском Союзе, в соответствие с советскими документами второй половины 1940-начала 1950 гг., рассматривали ЛАГ как орудие региональной политики Великобритании. С другой стороны, советская точка зрения тех лет заключалась в том, что вновь возникавшие независимые арабские государства Ближнего Востока не были «прогрессивны», что, казалось бы, доказывало их сохранение в зоне английского или французского влияния. В этой связи, в Советском Союзе продолжали видеть в коммунистических партиях региона единственный инструмент советской внешнеполитической деятельности на Ближнем Востоке. Одновременно советская оценка Саудовской Аравии заключалась в том, что это государство было не только «отсталым и феодальным», но и стало после начала разработки обнаруженных на его территории запасов нефти «союзником» Соединенных Штатов. В этих условиях СССР, хотя и медленно, но в достаточной степени последовательно двигался в направлении признания «прогрессивности» еврейского палестинского сообщества, а в дальнейшем – Израиля. Это обстоятельство, в условиях отсутствия сколько-либо серьезных контактов между арабскими странами и Советским Союзом  содействовало тому, что в СССР стремились видеть в Израиле возможную основу для укрепления собственных ближневосточных позиций. Несоответствие между интересами королевства, с одной стороны, и Советского Союза, с другой, в отношении будущего ближневосточной системы международных отношений порождало одно из направлений «конфликтного взаимодействия» между обеими странами.         

В дальнейшем же, в эпоху 1950-1980 гг. сфера саудовско-советского «конфликтного взаимодействия» имела тенденцию к своему последовательному расширению. Причины этого лежали как в плоскости складывавшейся системы биполярного мира, так и обстоятельствах развития арабской региональной системы, а также мусульманского мира в целом. Расхождения позиций Советского Союза и Саудовского королевства лишь легитимировались миссией каждой из стран, вытекавшей из принципов их самоидентификации.

Действуя в рамках биполярного мира, Саудовская Аравия считала необходимым развивать отношения с Западом и, прежде всего, США. Запад был нужен королевству как источник современных технологий и капиталов, как рынок сбыта нефти. Возникала ситуация взаимозависимости между курсом королевства в пределах арабо-мусульманского региона, где Саудовская Аравия рассматривала себя в качестве «центра притяжения» для своих единоверцев, и миром Запада, где такую же роль играли Соединенные Штаты. Эпоха холодной войны стала «золотым веком» стратегического сотрудничества между королевством и США. Провозглашение Соединенными Штатами после окончания второй мировой войны региона Залива зоной своих стратегических интересов предполагало совпадение американских и саудовских стратегических целей, когда оба государства совместно противостояли распространению в этом регионе (как и на Ближнем Востоке, в целом) коммунистического влияния.

В свою очередь, новые подходы Советского Союза к укреплению своих позиций в «третьем мире», в том числе и арабском регионе, оформлявшиеся как теория «некапиталистического развития», а затем – как концепция «социалистической ориентации», создавали возможности возникновения нового этапа советского взаимодействия с рядом «прогрессивных» арабских стран. В ряду этих стран первоначально Египет, а затем Сирия, Ирак, Алжир и НДРЙ (но, в определенной степени и Организация освобождения Палестины) занимали ведущее место. Контакты СССР, в частности, с Египтом Г.А. Насера стали в этой связи для Советского Союза едва ли не основным источником информации о положении в Саудовской Аравии и, в целом, в арабском мире.

Эта ситуация разделяла арабский мир на консервативные и прогрессивные режимы, что полностью противоречило саудовской позиции, поскольку ослабляло возможности королевства как ведущего регионального «центра силы». В дальнейшем же, саудовско-советские расхождения лишь усиливались в результате возникновения «марксистских» режимов в непосредственной близости от королевства – в НДРЙ, Эфиопии и Сомали. Однако своей критической точки эти расхождения достигли после ввода в 1979 г. советских войск в Афганистан, сведя до минимума саму возможность восстановления прямых дипломатических связей между обеими странами.

«Конфликтное взаимодействие» между Саудовской Аравией и Советским Союзом порождало и образы взаимного неприятия в общественном сознании обеих стран. Источники формирования этих образов были, тем не менее, различны. Если в советском случае образ Саудовской Аравии формировали ученые - востоковеды и арабисты, то в Саудовской Аравии образ Советского Союза создавали авторы популяризаторской светской, а также религиозной литературы, предназначавшийся для широкого круга массовых читателей. В этой связи негативный саудовский образ Советского Союза оказывал даже более существенное влияние на саудовскую аудиторию, чем формировавшийся в СССР образ королевства, предназначавшийся, прежде всего, для академического и партийно-государственного круга. Тем не менее, как доказывало дальнейшее развитие событий, негативные образы обеих стран в сознании и саудовского, и советского общественного мнения налагали существенный отпечаток на возможности перехода к реализму во взаимоотношениях между обоими государствами.

В ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ «Саудовско-российские отношения от “конфликтного взаимодействия” к реализму в отношениях» анализируются, прежде всего, изменения, содействовавшие восстановлению в сентябре 1990 г. саудовско-советских дипломатических отношений. Важным разделом этой главы диссертации стало рассмотрение саудовского влияния на развитие процессов в советском/российском мусульманском сообществе как фактора, воздействовавшего на эволюцию связей между Саудовским королевством и Россией в контексте становления российской государственности. При этом отмечается, что если в первой половине 1990 гг. саудовско-российские контакты переживали подъем, то в дальнейшем они вернулись к эпохе «конфликтного взаимодействия» в связи с ситуацией в российской Чечне и событиями на постюгославской территории – в Боснии и Герцеговине и Косово. Наконец, в главе рассматривается нынешний этап саудовско-российских отношений, развивающихся в условиях завершившегося периода формирования российского государства, с одной стороны, и происходящего в Саудовской Аравии процесса политических и социально-экономических реформ, с другой.

Фоном для восстановления саудовско-советских дипломатических связей стали события конца 1980-начала 1990 гг. Это был, в первую очередь, вывод в 1989 г. советских войск из Афганистана, когда Саудовская Аравия выступила посредником в ходе проходивших на ее территории переговоров между представителями Советского Союза и Движения Талибан. Во-вторых, серьезным обстоятельством, содействовавшим сближению Саудовского королевства и Советского Союза, стала советская позиция в отношении произошедшей в августе 1990 г. иракской агрессии против Кувейта. Советское руководство безоговорочно осудило иракскую агрессию, потребовав незамедлительного вывода иракских вооруженных сил с кувейтской территории и восстановления суверенитета этой страны. Советская точка зрения на ситуацию, сложившуюся в регионе Залива, а также предпринятые советским руководством практические шаги, направленные на то, чтобы оказать давление на Ирак и заставить его покинуть территорию соседнего государства, совпали с курсом Саудовской Аравии, действовавшей в интересах освобождения Кувейта и ликвидации последствий иракской агрессии.

Однако эти обстоятельства не были единственным фактором саудовско-советского сближения. Начиная с 1985 г., в рамках линии советского руководства во главе с М.С. Горбачевым на осуществление «гласности и перестройки» советская сторона стремилась демонтировать существовавшие ранее в ее контактах со странами Ближнего Востока (и, в их числе, с Саудовским королевством) идеологические и конфронтационные элементы. Это стремление стало очевидным, так как внимание СССР к региону Залива было связано с его ключевой ролью в общемировом топливно-энергетическом балансе. Уже в середине 1980 гг. советский партийно-государственный аппарат начинал проявлять интерес к развитию контактов с «консервативными» государствами арабского мира, в том числе и в силу испытывавшихся Советским Союзом экономических трудностей. Одновременно в СССР начинали пересматривать и принципы отношения государства к религиозным конфессиям страны, включая и ислам. Ответ Саудовской Аравии на новые процессы в Советском Союзе не заставил себя ждать, - она выступила одним из финансовых кредиторов Москвы.

Вторая половина 1980-начало 1990 гг. стала эпохой активного развития контактов между Саудовским королевством, представленным многочисленными государственными и частными благотворительными фондами, и советскими/российскими мусульманами. Это, в частности, означало, что саудовский истеблишмент активизировал свои действия в интересах укрепления «исламского характера» некоторых автономий России, а также (в позднее советское время) республик Центральной Азии и Азербайджана. Возникла ситуация, когда саудовские фонды стали серьезным фактором формирования новых групп советской/российской мусульманской элиты, выступавшей с позиций противостояния государству. Конечно, королевство, оказывая помощь мусульманам, реализовывало собственные внешнеполитические задачи, но оно стремилось к контактам с теми, кто в советских/российских условиях представлял не традиционный, а «политический» ислам. Более того, действия фондов, развивавшиеся в период краха Советского Союза и только начинавшей свое формирование новой российской государственности, исходили порой из незнания реального положения в стране.

Начиная с 1991 г., Саудовская Аравия продолжила развитие отношений с правопреемником Советского Союза – Российской Федерацией. Новый, уже российский «демократический» истеблишмент нуждался в международном признании. Отношения с Саудовской Аравии, рассматривавшиеся им через призму российско-американских контактов, стали одним из каналов этого признания. При этом, заинтересованность России в развитии контактов с королевством, как и, в целом, с арабскими странами зоны Залива, определялась задачей привлечения местных капиталов в развитие сферы производства, а также тем, что эти страны могли стать рынком для российских вооружений. Одновременно Саудовское королевство (как и остальные «умеренные» режимы зоны Залива) рассматривались российским руководством в начале 1990 гг. как противовес «фундаменталистским» устремлениям Ирана и «пантюркизму» Турции.

В 1994 г. было подписано Генеральное российско-саудовское соглашение, предусматривавшее сотрудничество обеих государств в области экономики, торговли, инвестиций, культуры и спорта. Обе подписавшие его стороны обязались предоставить друг другу «режим наиболее благоприятствуемой нации», а также создать Совместную межправительственную Российско-Саудовскую комиссию по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству. Тем не менее, начавшееся взаимодействие между обеими сторонами не получило благоприятного развития.

Причины этого не лежали только в плоскости становления российской государственности и определявшихся этим обстоятельством трудностей взаимодействия. Для Саудовской Аравии Россия была интересна, прежде всего, и в основном, в качестве страны, в населении которой присутствует значительная доля мусульман. Но деятельность саудовских фондов в российской мусульманской среде начинала все более ощущаться в России как деструктивная. Тенденция к усилению этого мнения лишь усиливалась в связи с чеченским сепаратизмом. Но проблема Чечни была лишь частью вновь возникшего саудовско-российского «конфликтного взаимодействия» времени 1990 гг. Возможности развития отношений между обеими странами становились проблематичными и в связи с активными действиями саудовской стороны в пределах «постюгославского» пространства, где возникли новые государственные образования (Республика Босния и Герцеговина) или начинались сепаратистские движения (косовские албанцы).

Только начало нового тысячелетия внесло изменения в саудовско-российские отношения. Фоном для этих изменений стали новые вызовы стабильности системы международных отношений (наиболее ярким показателем которых стали сентябрьские события 2001 г. в США), как и внутренние изменения в обеих странах. Если в России эти изменения были связаны с приходом к власти президента В.В. Путина и началом действий в интересах укрепления «властной вертикали», то в Саудовской Аравии – с новым этапом реформирования государства и социума.

Конец 2002 – начало 2003 гг. ознаменовал собой начало нового качественного этапа в развитии саудовско-российских отношений. Важнейшим обстоятельством, содействовавшим сближению обеих стран, стало политическое решение, принятое «правящими классами» обоих государств. Сама возможность его принятия определялась не только ходом эволюции международной и региональной (Ближний Восток, иракский кризис) ситуации, но, прежде всего и в первую очередь, тем, насколько активную роль, определявшуюся собственными национальными интересами, каждая из сторон стремилась играть в ее последовательном приближении к реализации задач мировой стабильности и устойчивого развития международного сообщества. В процессе своего становления новые формы саудовско-российского сотрудничества, включая, в первую очередь, экономические контакты постепенно обретали круг активных участников и в России, и в Саудовской Аравии, заинтересованных в дальнейшем углублении этого процесса.

В октябре 2002 г. была реанимирована деятельность совместной Российско-Саудовской комиссии по торгово-экономическому, научно-техническому и культурному сотрудничеству. Был создан Российско-Саудовский Совет как механизм развития отношений между обеими странами. Наконец, в начале сентября 2003 г. состоялся визит в Москву наследного принца Королевства Саудовская Аравия Абдаллы бен Абдель Азиза. Этот визит, в ходе которого ведущий представитель саудовского «правящего класса» подтвердил точку зрения королевства о том, что чеченская ситуация является «внутренним делом России», во многом стимулировал связи между обеими сторонами. Эти связи не были ограничены только экономическими контактами между ними, они отныне включали в себя и важную политическую составляющую – открыто выраженное желание России стать членом ОИК, поддержанное Саудовской Аравией.

Выдвигая идею установления прямых связей с ОИК, российский политический истеблишмент стремился закрепить достигнутый на переговорах с принцем Абдаллой успех, - Россия стремилась решить чеченскую проблему на основе поиска новых подходов к ее решению, одним из которых и стало ее желание установить прямые отношения с ведущей организацией мусульманского мира. Однако идея вступления России в ОИК имела и более широкий контекст, - российский истеблишмент приходил к выводу, что связи с ней минимизируют угрозу «с Юга» как, собственно, российскому государству, так и рассматриваемому им в качестве основной сферы его внешнеполитических интересов постсоветскому геополитическому пространству. В октябре 2003 г. президент В.В. Путин прибыл на состоявшийся в малазийской Путраджае саммит ОИК, а в декабре 2005 г. (после состоявшегося в июне того же года вступления России в качестве наблюдателя в ОИК) российская делегация официально приняла участие в работе Мекканского саммита этой организации.

Принципиально важным шагом в дальнейшем развитии саудовско-российских контактов стал состоявшийся в феврале 2007 г. официальный визит В.В. Путина в Эр-Рияд. Его присутствие в саудовской столице было ознаменовано подписанием соглашений, стимулирующих хозяйственные (включающее, в том числе, и расширение сферы деятельности российских компаний в нефтегазовой отрасли саудовской экономики) и культурные связи между обоими государствами. Более того, состоявшиеся там переговоры между королем Абдаллой бен Абдель Азизом и российским президентом содействовали дальнейшему углублению взаимопонимания по вопросам, касающимся саудовско-российского взаимодействия в сфере совместного противодействия международному терроризму, а также решения ближневосточного конфликта и выработки совместной позиции по палестинскому и иракскому вопросам.   

В ЗАКЛЮЧЕНИИ излагаются выводы по основным проблемам, рассматриваемым в диссертации.

Развитие взаимоотношений между Саудовской Аравией и Советским Союзом было показательно для периода, характеризовавшегося жестким противостоянием между двумя полюсами биполярной системы международных отношений. Хотя СССР был первой страной, которая признала государство, созданное в 1926 г. Ибн Саудом, их взаимодействие столкнулось с трудностью понимания истинных интересов каждой из сторон. Советское руководство рассматривало действия Ибн Сауда по созданию централизованного государства в Аравии как направленные против политики Великобритании в регионе. По мере того, как Саудовская Аравия определила основные направления своей внешней политики, одним из которых стало развитие связей с Великобританией, отношения с СССР стали осложняться. Они также не получили должного развития по причинам идеологического характера – неприемлемостью для Саудовской Аравии атеистической коммунистической идеологии, господствовавшей в СССР, и непониманием со стороны советских руководителей основ саудовской государственности, опирающейся на ислам. В результате в 1938 г. отношения между двумя странами были заморожены.

После краха Советского Союза и распада социалистического блока биполярная система  международных отношений перестала существовать. Появились две противоборствующие тенденции, направленные на формирование однополярной или полицентричной системы международных отношений. Однополярная структура означает, что Соединенные Штаты, обладающие неоспоримым преимуществом в экономической и военной области, а также политическим влиянием, способны самостоятельно обеспечивать глобальную безопасность, стабильность мировой экономики и глобального политического развития. Но, несмотря на лидирующую роль, которую играют США, им не удается самостоятельно решать те задачи, которые они призваны выполнять. Растущее влияние Европейского Союза, государств Азиатско-Тихоокеанского региона, мусульманского сообщества, России подтверждает развитие тенденции к укреплению полицентричной системы.

  Необходимость установления взаимодействия между Россией и Саудовской Аравией рассматривалась представителями обеих стран, как признание того, что та и другая страна играют важную роль в системе международных отношений и могут рассматриваться в качестве центров, оказывающих существенное воздействие на решение актуальных проблем мирового развития.

В подходах саудовских руководителей к оценке саудовско-российских связей усматривается понимание нового качества, присущего современному этапу в развитии системы международных отношений. Этот этап характеризуется не стремлением государств к созданию новых блоков или противоборствующих группировок, а осознанием общности стоящих перед всем мировым сообществом проблем, которые должны решаться при тесном взаимодействии всех акторов мировой политики.    

Россия рассматривает Саудовскую Аравию, как одно из ключевых государств в мусульманском мире. Мусульманское сообщество, интересы которого выражает представительная ОИК, объединяющая 57 мусульманских государств, неуклонно усиливает свои позиции. Вступление России в эту организацию, оправдываемое президентом В.В. Путиным, в том числе и значимостью российского мусульманского сообщества, означало ее намерение в еще большей мере диверсифицировать свои внешнеполитические приоритеты, а также активизировать деятельность, направленную на содействие становлению действительно многополярного мира.

В современных международных отношениях вопросы безопасности занимают приоритетное положение. Поддержание безопасности, как на глобальном, так и на региональном уровне, является актуальной задачей, решением которой занимаются все ведущие центры мировой политики, поэтому не случайно эти вопросы занимают центральное место в контактах между официальными представителями России и Саудовской Аравии. Особое внимание  уделяется проблеме международного терроризма, которая в современных условиях представляет собой основную угрозу глобальной безопасности. По этому вопросу позиции двух стран совпадают. Они осуждают все  его формы и проявления и выражают решимость наращивать борьбу с терроризмом в соответствии с Уставом ООН и международным правом, включая коллективные усилия, являющиеся эффективным средством противодействия и искоренения терроризма.

Новый этап позитивных российско-саудовских связей определяется и внутренними переменами в каждой из взаимодействующих стран. Для Саудовской Аравии это период начала реформирования государства и социума, для России – окончательного укрепления ее государственности. Эти внутренние перемены означали, в частности, появление большей четкости в позиции российского истеблишмента в отношении не только российских мусульман, но и перспектив развития отношений с Саудовской Аравией и мусульманским сообществом в целом. В свою очередь, внутрисаудовские реформы, а также устремленность королевства к тому, чтобы стать государством, стимулирующим широкие политические реформы и в арабском мире, более остро, чем прежде, поставили вопрос о диверсификации внешнеполитических и внешнеэкономических контактов Саудовской Аравии.

Как внутренние, так и внешние обстоятельства содействуют тому, что сегодня и Саудовская Аравия, и Россия, взаимодействуя между собой (инициаторами этого движения, как свидетельствовали визиты нынешнего саудовского монарха в Москву и российского президента в Эр-Рияд), участвуют в созидании полицентричного мира, опираясь, при этом на процесс развития региональных и международных отношений. Обе страны, вместе с тем, ни в коей мере не считают свое сближение некоей альтернативой основной внешнеполитической ориентации обеих стран – линии на сотрудничество с Западом, включая, прежде всего, Соединенные Штаты. Напротив, это сближение не более чем вклад обеих стран в процесс гармонизации системы международных отношений, в процесс укрепления международной стабильности и мира.