Виртуальный методический комплекс./ Авт. и сост.: Санжаревский И.И. д. полит. н., проф Политическая наука: электрорнная хрестоматия./ Сост.: Санжаревский И.И. д. полит. н., проф.

Теория государства и праваПроисхождение государстваТипы и формы государстваФункции государства

Сущность и назначение государстваГосударство и гражданское общество

Государство

СУЩНОСТЬ И НАЗНАЧЕНИЕ ГОСУДАРСТВА

                    

Кистяковский Б. А.

СУЩНОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ

Кистяковский Б. А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. М., 1916,

С. 442–449, 478– 480

[...] Значение власти для государства громадно. Вот почему известный немецкий юрист, основатель юридической школы государственного права, Гербер, мог утверждать, что «государственное право есть учение о государственной власти». Признак властвования или элемент власти свойствен не только какой-нибудь определенной форме государственного устройства, не какому-нибудь одному типу государства; он присущ всем типам государства. Относительно того, что признак властвования присущ абсолютно монархическому и деспотическому государству, не может возникать никакого сомнения. Абсолютно монархическое государство страдает не от отсутствия элемента властвования, а от излишка его. В нем все сводится к властвованию, повиновению и требованию беспрекословного подчинения. Сплошь и рядом в нем преследуются только интересы власти и совершенно игнорируются интересы подданных и страны. Получается уродливая гипертрофия властвования. Самую власть в абсолютно монархическом государстве часто смешивают с органом власти; таким образом, понятие власти заменяется в абсолютной монархии понятием «правительство» и «начальство». На этой почве уродливой гипертрофии власти и создаются те особенности, которые придают обыкновенно абсолютной монархии характер полицейского государства. В противоположность абсолютно монархическому государству в конституционном государстве власть приобретает правовой характер. Характеризуя правовое государство в самых общих чертах, надо признать, что основной признак этого государства заключается в том, что в нем власти положены известные границы, здесь власть ограничена и подзаконна. Кроме того, в правовом государстве как некоторые органы власти, так и сам правовой порядок организуются при помощи самого народа. Таким образом, правовому государству тоже необходимо присуща государственная власть, но эта власть введена в известные рамки, она осуществляется в определенных формах и носит строго правовой характер.

Но нужна ли власть в социалистическом государстве. Может быть социалистическое государство могло бы обойтись без власти? Конечно, социалистическое государство нигде еще не существовало и не существует, и каким оно будет фактически, мы не знаем, но теоретически мы можем ставить отдельные вопросы относительно него. Вдумавшись в поставленный нами здесь вопрос, мы должны будем отметить, что социалистическое государство не осуществимо без власти. Прежде всего, для переходного периода от правового государства к социалистическому, социалисты обыкновенно требуют диктатуры народа или пролетариата; в этом требовании социалисты более или менее единодушны. Мы оставляем в стороне вопрос, насколько целесообразно это требование и насколько его [282] можно оправдать с точки зрения непрерывного развития и последовательного осуществления правового порядка; для нас важно то, что диктатура является не только властью, но властью с усиленными полномочиями – потенциированной, приближающейся к абсолютной власти. Может быть, однако, социалистам нужна власть для временного и переходного состояния; ведь диктатуру пролетариата они требуют только в случае надобности и только как временную меру. Но и в будущем, когда предполагается окончательное упрочение социалистического строя, его сторонники вовсе не отказываются от государственной организации и власти, как таковой; они и не могли бы отказаться от нее. Социалистический строй предполагает колоссальное развитие промышленности, организация и заведование которой должны находиться в руках не отдельных частных лиц, как теперь, а в руках всего общества. Для того, чтобы организовать такой громадный механизм и заведовать им потребуется выработать новые правила, новые правовые нормы; следовательно, будет необходимо и установление известной власти, которая гарантировала бы исполнение этих норм. Таким образом, государственная власть в социалистическом обществе не только будет существовать, но ее компетенции будут распространены на новые сферы, на которые теперь компетенции государственной власти не распространяются. В таком обществе компетенции власти будут распространены также на всю промышленную и хозяйственную деятельность страны. Все те виды индивидуальной и общественной экономической деятельности, которые в современном правовом государстве составляют область частноправовых отношений, в социалистическом обществе превратятся в область публично-правовых отношений, регулируемых государством и государственной властью.

На этом расширении компетенции государственной власти в социалистическом обществе настаивает Антон Менгер, который в своем «Новом учении о государстве» разработал проблемы государственного права с точки зрения социалистических принципов. Но полного единодушия в этом вопросе среди теоретиков социализма не существует. Так, один из наиболее видных теоретиков социализма ер. Энгельс в своем сочинении «Происхождение семьи, частной собственности и государства» предсказывает, что со временем государство «будет сдано в музей древностей», где оно найдет себе место «рядом с ручной прялкой и бронзовым топором». В другом своем сочинении – «Развитие социализма от утопии до науки», объясняя свое предсказание, он высказывает мысль, что в социалистическом государстве господство над людьми заменится господством над вещами. Но если принять во внимание, что эти вещи, на которые в социалистическом государстве распространится власть государства, суть фабрики, заводы, средства сообщения, требующие громадного количества людей, работающих в них и исполняющих известные функции, то надо признать, что в этом государстве будут необходимы не только технические правила для господства над вещами, но и такие нормы, которые обязывали бы и людей. Поэтому мнение Эн[283]гельса, что здесь власть будет больше распространяться на неодушевленные предметы, чем на людей, нельзя понимать вполне буквально.

Конечно, в социалистическом государстве власть примет другой характер и формы ее воздействия на людей будут ослаблены; прежде всего будут ослаблены формы репрессии и принуждения. Но уже и в современном правовом государстве происходит эволюция власти в направлении ослабления форм репрессии и принуждения. Об этом свидетельствуют хотя бы такие институты уголовного права, создаваемые и в современном государстве, как условное досрочное освобождение и условное осуждение. Задача условного осуждения заключается главным образом в психическом и нравственном воздействии на осужденного. Напротив, физическое воздействие в условном осуждении временно отсутствует. Конечно, для того, чтобы условное осуждение производило свое действие, необходимы известный культурный уровень и известная чувствительность к порицанию, выраженному в судебном осуждении. При дальнейшем росте культуры эта чувствительность, несомненно, будет возрастать. Если теперь возможна только очень скромная форма применения условного осуждения, то при более высокой культуре этот вид общественного порицания может получить гораздо большее распространение. Таким образом, в социалистическом государстве репрессия будет несомненно еще более ослаблена, чем в государстве конституционном и правовом. Но здесь будет только относительное различие между правовым и социалистическим государствами: как бы то ни было, власть, как таковая, и необходимое дополнение ее, известные репрессии, ни в коем случае не исчезнут совсем в социалистическом государстве.

В этом отношении прямую противоположность социалистическому государству, как и вообще всякому государству, составляет анархия. Мы здесь имеем в виду теорию анархизма, а не состояние анархии или анархию в обыденном житейском смысле. Анархическое состояние общества предполагает существование государственного и правового порядка, который утратил свою силу и фактически упразднен; поэтому состояние это и характеризуется, с одной стороны, грабежами, убийствами и всякими беспорядками, а с другой – исключительным и военным положением, военно-полевыми судами и другими чрезвычайными правительственными мерами. Напротив, теория анархизма есть учение об известном принципиально безгосударственном устройстве общественной жизни. Сторонники анархического строя проповедуют полное уничтожение как государства, так и власти. Они утверждают, что организация власти совершенно не нужна для общества, что без власти отдельные общины и союзы их не только могут существовать, но будут даже больше процветать, чем при государственном строе.

Однако чрезвычайно трудно себе представить, как при невероятной сложности современных экономических отношений, при сосредоточенности громадных масс людей в одном месте, напр., в боль[284]ших городах и промышленных центрах, может существовать общество без общих правил или норм, которые должны быть обязательны для всех и которым все должны подчиняться. А где есть нормы и обязанность подчинения им, там должна существовать и власть, гарантирующая исполнение их; вместе с тем там должны существовать известные репрессивные меры, посредством которых выполнение этих норм действительно бы осуществлялось. В самом деле, предположим даже, что в анархическом строе при коммунистических имущественных отношениях совершенно исчезнут преступления против собственности и, таким образом, та масса репрессий, которая применяется в современном государстве против нарушителей прав собственности, сама собою отпадает; но и в анархическом строе преступления против личности, несомненно, останутся. Ведь во всяком обществе всегда будет существовать известное количество индивидуумов, лишенных всяких сдерживающих центров. И в анархическом обществе всегда найдутся насильники над женщинами, найдутся люди, которые будут убивать из ревности соперников, или же в запальчивости и раздражении калечить и лишать жизни других людей, и которые вообще не будут уважать чужой личности. Что же делать в анархическом обществе с этими индивидуумами? Просто предоставить им бродить по свету и совершать убийства и насилия над людьми – нельзя. Конечно, и в современном обществе часто оправдывают убийц случайных и непреднамеренных, но все-таки их судят, и сам этот суд уже есть известное наказание, хотя бы он заканчивался иногда оправдательным приговором. Притом в случаях, отягчающих вину обстоятельств, даже непреднамеренные убийцы в современном обществе караются довольно строго и получают свое возмездие. Нужно предположить, что и в анархическом обществе придется как-нибудь расправляться с убийцами. Для этого нужна будет организованная власть, а следовательно нужно будет и государство. Чрезвычайно легко рассуждать о том, что в анархическом обществе все отношения между людьми должны быть построены на товарищеских началах, что с уничтожением государства все будут относиться друг к другу по-товарищески. Но вполне пересоздать общество, построив его на анархических началах без государства и без власти, совершенно невозможно, так как громадные массы людей не могут заключать между собою только товарищеские отношения. Анархическое общество это идеал Царствия Божия на земле, который осуществится только тогда, когда все люди станут святыми.

Эта противоречивость анархических построений отражается и на теориях анархизма. Что касается теоретического обоснования анархизма, то прежде всего надо отметить, что анархизм не представляет из себя единого и цельного учения. Систематичность противоречит самой сущности анархизма. Он по преимуществу является учением индивидуумов, личностей и отдельных групп. Единственное, что обще для всех анархистов, это безусловное отрицание государства и власти. Но это отрицание вовсе не одинаково. Классифицировать [285] анархические учения можно с различных точек зрения: так ходячая классификация анархических учений проводит различие между ними, смотря по тому, какой социальный строй они отстаивают, т.е. смотря по их отношению к социализму. С этой точки зрения их классифицируют на анархистов-индивидуалистов и анархистов-коммунистов. Но нас здесь интересует не отношение анархистов к социальному и экономическому строю, а отношение их к государству и власти. С этой точки зрения анархистов можно разбить на две группы, на анархистов-аморфистов, отстаивающих аморфное состояние общества, и анархистов-федералистов, или вернее конфедералистов, отстаивающих конфедеративные формы общества. Так как отрицательное отношение к государству обыкновенно совпадает с отрицательным отношением к праву, то учения анархистов первой группы можно назвать аномистическими, а второй – номистическими. [...]

[...] Одухотворяющая идея, или нравственное оправдание государственной власти становится постепенно основным и наиболее важным признаком этой власти. Но, конечно, ею одною также далеко не исчерпывается существо власти. Напротив, теперь мы уже вполне выяснили, как сложно то явление, которое мы называем властью. В логической последовательности власть развивается, во-первых, под влиянием социально-психических причин, ведущих к созданию престижа и авторитета, с одной стороны, и чувства зависимости и подчинения – с другой, во-вторых, она обязана своим существованием целому ряду исторических и политических условий, начиная от борьбы рас и фактов покорения одной расы или нации другой и заканчивая социальной борьбой, борьбой классов, вызванной экономическими отношениями и ведущей к победе более прогрессивных общественных сил над отсталыми и отжившими; наконец, в третьих, известные отношения господства и подчинения утверждаются и укрепляются благодаря идейному оправданию их.

В правовом государстве все отношения властвования выражаются и закрепляются в правовых нормах. Сперва существующие фактические отношения приобретают характер отношений, освященных нормами права. Появляется убеждение, что то, что есть, должно быть. Но постепенно правовая идея, идея должного берет верх над существующим лишь фактически. Поэтому и фактические отношения приноравливаются к должному в правовом отношении. Все, что не находит себе оправдания, изменяется и согласовывается с тем, что должно быть. Таким образом над властью все более приобретает господство правовая идея, идея должного. Чтобы существовать и быть признаваемой, власть должна себя оправдать. Для современного культурного человека еще недостаточно того, что власть существует; мало и того, что она необходима, полезна и целесообразна. Только если власть способствует тому, что должно быть, только если она ведет к господству идеи права, только тогда мы можем оправдать ее существование, только тогда мы можем признать ее правомерной. Надо строго различать вопрос о происхождении [286] власти от вопроса об оправдании власти. Для современного культурного человека то или иное происхождение власти не может служить аргументом в пользу ее. Напротив, единственным обоснованием для власти может быть ее оправдание. Это и ведет к господству идеи, именно идеи права над властью. Власть в современном государстве становится правовою властью.

Господство правовой идеи в современном государстве выражается в том, что все действия власти в нем обусловливаются и регулируются правовыми нормами. Лица, облеченные властью в правовом государстве, подчинены правовым нормам одинаково с лицами, не имеющими власти. Они являются исполнителями предписаний, заключающихся в этих нормах. Власть является для них не только их субъективным правом, сколько их правовой обязанностью. Эту обязанность они должны нести, осуществляя функции власти, как из- * вестное общественное служение. Исключительные полномочия им предоставляются не в их личных интересах, а в интересах всего народа и государства. Итак власть в конечном результат не есть господство лиц, облеченных властью, а служение этих лиц на пользу общего блага.

В конституционном государстве власть, становясь правовой, принципиально отличается от власти в исторически предшествующих конституционному государству типах государства. Часто этого не замечают или не хотят признавать потому, что интересуются главным образом историческим развитием государственных явлений, а не их этическим и юридическим существом и смыслом. Действительно, исторически конституционные формы государственной организации всегда прививаются и упрочиваются в жизни лишь постепенно, путем медленного развития. Даже там, где они бывают насаждены внезапно, благодаря переворотам и революциям, они далеко не сразу воплощаются в действительности. Но мы уже выше достаточно выяснили, что нельзя судить о существе и смысле нравственных и правовых явлений на основании той эволюции, которая требуется для того, чтобы они были осознаны и воплощены в жизни. Поэтому принципиальное отличие существа государственной власти в конституционном государстве нисколько не затрагивается тем, что конституционные учреждения лишь медленно прививаются в жизни. Это существо конституционной государственной власти заключается, как мы видели, в верховенстве или суверенитете права. В конституционном государстве власть перестает быть фактическим господством людей и становится господством правовых норм.

В связи с этим общим перерождением государственной власти изменяется и характер Верховенства или суверенитета ее. Пока власть была и оставалась фактическим господством людей, государства или, вернее, люди, обладающие властью в государстве, очень ревниво относятся к тому, чтобы государственная власть была во что бы то ни стало высшею властью на земле. Но когда суверенитет фактического господства заменяется суверенитетом права, тогда для государств утрачивается смысл настаивать на том, чтобы [287] каждое из них само по себе обладало высшею властью. Во всех конституционных государствах вырабатываются приблизительно одни и те же нормы, регулирующие организацию и деятельность государственной власти. При сходстве этих норм, и деятельность различных государств часто оказывается сходной или даже тождественной. Это и приводит к выделению особых, уже вполне тождественных норм, норм международного права, которые как бы становятся над самими государствами. Внешним органом исторического процесса в этом случае является международное общение. [...]

 

Печатается по: Хропанюк В. Н. Теория государства и права. Хрестоматия. Учебное пособие. – М., 1998, – 944 с. (Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается начало текста на следующей  странице печатного оригинала данного издания)